Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "О"

1. Рассадин Станислав: За что тиран ненавидел Зощенко и Платонова

Входимость: 1. Размер: 19кб.

Часть текста: Сталиным. Советский народ — как многомиллионное божество, которое никто не видел воочию, но каждый обязан воспринимать как нечто реальное и идеальное в то же время. Божество, чем невидимее, тем материальнее, — до такой степени, что его именем можно непосредственно миловать и карать: «Советский народ принял и полюбил такие произведения, как… Советский народ с гневом отверг…» И тот же Гроссман, еще не достигший своей вершины — арестованного романа «Жизнь и судьба», но уже, может быть, как никто, показавший человека на войне, подвергается гражданской казни (по случайности избежав физической). А Бубеннов читает о себе в день юбилея: «Его книги — художественная летопись истории борьбы и побед нашего народа». Но вот что писал Мандельштам в уникальной, отчаянно-бешеной «Четвертой прозе»: «У нас есть библия труда, но мы ее не ценим». О чем речь? Понятно, что Мандельштам не мог иметь в виду ни гладковского «Цемента», ни шагиняновской «Гидроцентрали», ни одного из так называемых «производственных романов», существовавших, дабы воспевать труд как главную функцию строителя коммунизма. А все ж неожиданно: «Это рассказы Зощенки. Единственного человека, который нам показал трудящегося, мы втоптали в грязь. Я требую памятников для Зощенки по всем городам и местечкам или, по крайней мере, как...

2. Гитович С.: Из воспоминаний

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: владельцами отдельной квартиры. В те далекие времена это было почти чудом. Получили мы ее, так сказать, на крови ближнего. В старом трехэтажном доме, с громадными, гостиничного типа коридорами, Литфонд решил надстроить два этажа. Будущие квартиры давно уже были строго распределены. Мы, молодые, даже и не помышляли быть среди этих счастливцев. Крошечная двадцатипятиметровая квартирка на последнем этаже предназначалась Юрию Инге. Но на одном из литературных собраний, я не помню по какому поводу, разразился скандал, страсти разгорелись, и вспыльчивый Инге набил морду писателю Брыкину. Все, кто знал суть дела, утверждали, что Юра поступил совершенно правильно, что это был акт Справедливости, но секретариат посмотрел на это несколько иначе: он не одобрил поведение Инге, и, в наказание за содеянное, было постановлено у Инге квартиру отобрать и передать ее Гитовичу. Раздираемый противоречивыми чувствами, Саня ринулся к Инге, дабы вдвоем решать, как поступать в данном случае. — Соглашайся не раздумывая, — сказал Инге, — мне они квартиру теперь все равно не дадут. Пусть хоть будет у тебя. И так мы попали в этот список счастливых. Еще лестница не была достроена и стояли леса, но мы на четвереньках влезали наверх, протискиваясь между досок, и с площадки заглядывали туда, где будет наша квартира. Пол еще не был настлан, дверей не было, вместо окон светились аккуратные прямоугольные дырки. Мы с нетерпением ждали момента, когда наконец все достроят и нам вручат наш собственный ключ и можно будет повернуть его в замке, открыть дверь и переступить порог собственной квартиры. Но этот радостный момент...

3. Райкин А.: Зощенко

Входимость: 2. Размер: 12кб.

Часть текста: не на репризах строится. Наверное, не избежал этого и я, читая его рассказы в студенческие годы. В наши дни Зощенко хорошо читают Сергей Юрский, Александр Филиппенко: нейтрально, невозмутимо, как и написано. И тогда в анекдотической ситуации вдруг проявляется драматизм. Начинаешь понимать, что слова героя, рассказчика — это вовсе не слово самого Зощенко. Слово Зощенко, оставаясь непроизнесенным, лишь подразумевается. Надо играть так, чтобы интонация и мимика не разоблачали персонажа, не создавали противовес его слову, его мышлению. Но, с другой стороны, прятаться за характерность тоже нельзя. Пьесы Зощенко еще в довоенные годы шли в ленинградских театрах. Мне очень хотелось встретиться с ним в работе, но я долго колебался, прежде чем позвонить ему с просьбой написать для нашего театра. Притом что между нами уже установились отношения хотя и не близкие, но достаточно добрые для того, чтобы он по крайней мере не удивился моему телефонному звонку. Очевидно, в такой нерешительности, обычно не свойственной мне в делах, сказывался мой давний пиетет к его творчеству. У меня не было уверенности, что он не откажется сотрудничать с нами, а получить отказ именно от него мне было ...