САМ СЕБЕ ДОКТОР
В 1933 году к Зощенко обратился П. Лавут — как сейчас бы сказали, продюсер, организовавший широкие выступления Есенина, Маяковского (Маяковский в стихах даже упоминает его). Зощенко не любит публичности, меланхолия его с каждым годом усиливается. Однако он пытается побороть себя и соглашается на предложение Лавута. Они совершают большую гастрольную поездку по маршруту Харьков — Ростов — Баку — Тифлис — Минеральные Воды — Пятигорск — Кисловодск. Выступления проходят в переполненных залах, но тут открывается еще одна драма Зощенко — широкий слушатель не принимает его серьезных вещей: «Что ерунду читаешь?! “Аристократку” давай!»
А Зощенко — уже не до веселья. Здоровье его с каждым годом ухудшается, хандра почти не покидает его. Еще в начале 1926 года он вдруг чувствует резкое ухудшение здоровья, лечится в санатории в Царском Селе (или, как оно уже именуется в те годы, — Детском Селе имени М. Урицкого). В санатории он увлеченно читает книгу М. Марциновского «Борьба за здоровые нервы». Тема здоровья, в том числе и психического, все больше увлекает его. В сентябре 1926-го он едет в Ялту, тратит массу времени на консультации у местного психотерапевта. В этом году издается и переиздается множество его книг! Но это почему-то уже не радует его.
В апреле 1927 года он едет с семьей в Ялту, оттуда на пароходе «Ильич» — на Кавказ, но вдруг, почувствовав себя крайне плохо, сходит в Туапсе на берег, расстается с семьей, едет в Сочи, оттуда в Москву — словно пытается убежать от самого себя, от постоянной хандры и страданий.
— впервые за все время его работы — конфискуется номер журнала «Бегемот» из-за «вредного рассказа» Зощенко «Неприятная история», что еще больше повергает его в тоску. И все больше он пытается убедить себя в том, что причины его страданий — медицинские, читает массу научных книг и, как ему кажется, находит «спасение»… Весь 1932 год он кропотливо собирает материалы для повести «Возвращенная молодость», изучает книги по физиологии, психоанализу, медицине, подробно знакомится с учениями 3. Фрейда и И. Павлова. Начинается так называемый «научный цикл» творчества Зощенко. Он вступает в отношения с многими корифеями науки того времени, они активно интересуются его мыслями — или, может, уважая писателя, делают вид, что медицинские темы в творчестве Зощенко крайне интересны. Нобелевский лауреат, великий физиолог Иван Петрович Павлов даже приглашает его на свои «научные среды».
Зощенко теперь уже свысока относится к старым своим «рассказикам», считает, что гораздо важнее то, что он пишет сейчас.
В июне 1933 года в журнале «Звезда» начинается публикация его повести «Возвращенная молодость» — и в декабре выходит отдельной книгой. И снова делает совсем не то, что «советовали» ему критики, что видел в своих «пролетарских снах» М. Чумандрин. Появление этой книги Зощенко поясняет так: «Автор встретил одного человека, который до некоторой степени открыл секрет своей молодости. Нет, это не был, вероятно, тот секрет, которым владели великие люди. Но все же это был секрет, благодаря которому человек после целого ряда неудач и даже катастроф возвратил свою утраченную молодость».
— боится задохнуться. Но, как истинный писатель, он считает своим долгом проанализировать все, что с ним происходит, и тем самым помочь не только себе, но и облегчить страдания людей. Похоже — еще ни к одной своей книге он не относился с такой страстью. Книга выходит с большими цензурными поправками. Зощенко, преодолев свою обычную замкнутость, жалуется Горькому — и тот пишет письмо в Главлит с просьбой отозвать цензурные замечания к повести.
В том же году выходит эмигрантское издание книги (Рига: Граматница). Без купюр!
— поскольку они касаются его книги, которая ему кажется самой главной.
Двадцать первого марта 1934 года он участвует в диспуте о «Возвращенной молодости» в Доме ученых. На обсуждении некоторые ученые говорили о том, что повесть Зощенко есть настоящий квалифицированный научный труд.
Шестого апреля в «Литературной газете» опубликована статья наркома здравоохранения Н. Семашко «Можно ли возвратить молодость?». Повесть вызывает интерес на самом высоком уровне. 10 мая происходит обсуждение повести «Возвращенная молодость» на собрании президиума Оргкомитета Ленинградского отделения Союза писателей СССР. Просто так подобные обсуждения не возникают. Каверин, самый, пожалуй, преданный Зощенко «серапион», председатель того собрания, пользуясь своим положением, во вступительном слове говорит, что книга эта очень важна, поскольку она наметила новый жанр в литературе.
Книга получает много отзывов. Вот один из них:
«Фельдшеров, член ВКП(б).
“Возвращенная молодость”, критика до сих пор не отозвалась на нее как следует… ибо книга очень полезная и как раз актуальна на сегодняшний день… Это хорошая книга, она лечит людей от хандры, надо сказать спасибо М. Зощенко».
Появляется серьезная статья одного из самых преданных Зощенко критиков, Цезаря Вольпе «О “Возвращенной молодости” Мих. Зощенко» (Звезда. 1934. № 8). Вот отрывок из этой статьи:
«…Тот читатель, который привык читать Зощенко как комического писателя, открыв “Возвращенную молодость” и прочтя несколько первых глав и комментариев, вдруг ощущает, что он, пожалуй, смеялся в кредит напрасно. Серьезный и искренний голос автора с первых же страниц овладевает читательским вниманием. И читатель со вниманием всматривается, вглядывается в новое, незнакомое лицо известного ему писателя. <…> Автор “Возвращенной молодости” — человек очень грустный и больной. Который очень устал жить, которому тяжело прежде всего от самого себя. Автор цитирует Сенеку:
“О, Люцилий, чему ты дивишься, что путешествия тебе не помогли. Ведь ты повсюду за собой возил себя самого”.
“Возвращенной молодости” Зощенко показывает нам “автора” человеком, который тяготится своей постоянной меланхолией и который много думает о том, как вернуть вкус к жизни… “В течение многих лет в меня стреляли из ружей, пулеметов и пушек. Меня травили газами. Кормили овсом. И я забыл то время, когда я лежал на траве, беспечно наблюдая за полетом птичек…” “Возвращенная молодость” открывает читателю автора так глубоко, как ни одно из его произведений. За комическим автором стоит подлинный автор.
“Эту книгу, — пишет Зощенко, — я написал в назидание себе и людям… Мне попросту захотелось быть полезным в той борьбе, которую ведет наша страна за социализм. Я всегда удивлялся крайнему непониманию людей и крайнему незнанию самых элементарных правил руководства своим телом”».
Вообще физическому развитию, физкультуре, здоровью уделяли тогда в СССР много внимания. Первые фотографии моих родителей — пока еще не знакомых друг с другом: оба веселые, спортивные, в майках и трусах, сияющие, после каких-то соревнований. Помню, еще и в моей молодости нужно было сдавать спортивные зачеты и обязательно зарабатывать спортивные значки — сначала БГТО («Будь готов к труду и обороне»), а потом обязательно — ГТО («Готов к труду и обороне»). Как написано в бодром стихотворении Сергея Михалкова той поры: «Знак ГТО на груди у него. Больше не знаем о нем ничего…» Но действительно ли книга Зощенко посвящена здоровью, «возвращенной молодости»? Вряд ли вообще большой писатель когда-либо что-то напишет «на заданную тему». Все научные мысли содержатся в основном в отступлениях и комментариях — а сама повесть похожа скорее на его «Сентиментальные повести». Хотя книга Зощенко вроде бы совсем новая — по интонации она все равно зощенковская. Вот как изображен главный герой повести, профессор Волосатое (Зощенко придумывает ему фамилию явно не без издевки):
«Он был в душе горячим и пламенным революционером, пока не пришла революция. И он мечтал о равенстве и братстве, пока не наступило социальное переустройство».
«вернул молодость»?.. Как-то странно. Рецензент Ц. Вольпе от имени «иронического читателя» ставит диагноз: «Зощенко, — полагает этот иронический читатель, — не мог всерьез вступить на путь столь откровенной и элементарной дидактики. Комментарии — это издевательство над тем человеком, который бы мог так писать всерьез». Рецепт «Возвращенной молодости», изложенный фирменным зощенковским языком, вызывает сомнения и порой издевательский смех. Ц. Вольпе от лица того же «иронического читателя» насмешливо спрашивает: «Что же — я должен пуститься в марьяжное путешествие с некой Тулей, с которой, видимо, не совсем по силам вел жизнь молодого человека… а потом, получив от амурной эскапады удар, заняться беганием на коньках? Действительно, что называется, гора родила мышь!.. Писателю не удалось органически соединить научный материал с повестью». К такому выводу приходит Ц. Вольпе.
Согласился бы с таким определением сам Зощенко? Да ни за что! Он считал, что его новая, дидактически-поучительная, позиция гораздо важнее прежнего «зубоскальства»… Такое порой случается с гениями. Нечто подобное случилось и с Гоголем. В его итоговом сборнике, составленном им самим, нравственно-дидактические вещи стоят в самом начале, оттесняя его замечательные шедевры, которые мы все обожаем. «Поучительством» закончил и Лев Толстой, и тоже считал это самым важным. Такая «творческая полоса» наступила и у Зощенко.
Ц. Вольпе заканчивает свою рецензию так: «…двойное видение темы в одном и том же произведении и выражает то неустойчивое равновесие, к которому пришла творческая система Зощенко на путях самоопределения… Эта противоречивость вещи и является показателем больших жанровых исканий, предопределяющих пути жанрового новаторства».
… А кто сказал, что писать легко?